Четвертые тыняновские чтения, Рига, 1990, с.21-34. Пастернак: “Из суеверья”) // Блоковский сборник. Усова о переводе «Новой жизни» в «Гермесе» // Тыняновский сборник. 13 стихотворений Александра Ривина // Стих, язык, поэзия. XIII Лотмановские чтения. Выпуск 13: XII-XIII-XIV Тыняновские чтения. Сборник содержит работы и публикации новых материалов по истории литературы XVIII-XXI вв., истории кино, библиографии русских филологов (включая.
Выпуск 13: XII—XIII—XIV Тыняновские чтения. Выпуск 13: XII-XIII-XIV Тыняновские чтения. Покупают вместе с 'Тыняновский сборник. Выпуск 13: XII-XIII-XIV Тыняновские чтения. Татьяна Степанищева (Тарту). Чудакова II Тыняновский сборник. 13: XII-XIII-XIV Тыняновские чтения.
Выпуск 13: XII-XIII-XIV Тыняновские чтения. Сборник содержит работы и публикации новых материалов по истории литературы XVIII-XXI вв., истории кино, библиографии русских филологов (включая формалистов и. XII, XIII, XIV Тыняновские чтения. Сборник составлен на основе докладов Вторых Тыняновских чтений в Резекне (июнь 1984 г.). Роль Тынянова в культуре 20-30-х годов освещается в широкой науковедческой перспективе. Анненский — интерпретатор Тургенева // Блоковский сборник ХIII: Русская культура. XII - XIII - XIV Тыняновские чтения.
ФЕВРАЛЯ 2. 01. 3 года. АЛЕКСАНДР ЧУДАКОВ«ЛОЖИТСЯ МГЛА НА СТАРЫЕ СТУПЕНИ»В программе: Александр Чудаков – выдающийся филолог и чеховед (Ольга Шебеко, студентка Вят.
ГГУ)Историческое и человеческое измерение романа Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» (дискуссия)АЛЕКСАНДР ЧУДАКОВ (1. А. Член Международного Чеховского общества. Чудакову принадлежат литературоведческие работы: «Поэтика Чехова», «Мир Чехова: возникновение и утверждение», «Слово – вещь – мир: от Пушкина до Толстого» и др.
Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», который стал финалистом премии «Русский Букер» (2. За этот же роман в 2. Но это не биография – это образ подлинной России в её тяжелейшие годы, «книга гомерически смешная и невероятно грустная, жуткая и жизнеутверждающая, эпическая и лирическая. Интеллигентская робинзонада, роман воспитания, . Немзер: «Цитировать «роман- идиллию» Александра Чудакова хочется страницами, а толково пересказать – наверное, невозможно..
Галина Константиновна Макарова, руководитель клуба «Зелёная лампа»: «Прежде чем мы перейдём к теме нашей сегодняшней встречи, я хочу рассказать вам о наших ближайших планах. В марте у нас состоится встреча с писательницей Маргаритой Хемлин. Она пишет очень сочную, интересную прозу.
Много печаталась в журналах, вышло четыре её книги, некоторые из вас уже знакомы с ней. А те, кто ещё не читал её, спрашивайте книги Маргариты Хемлин в отделе абонемента. Есть её произведения и в интернете, читайте, готовьте вопросы автору. Мы встретимся с Маргаритой Хемлин 2.
В апреле нас ждёт научно- популярная литература, поэтому тоже постарайтесь к этому заседанию почитать то, что есть у нас в абонементе, и мы поделимся друг с другом нашими читательскими открытиями. Ну, и наконец в мае или в июне у нас в планах встреча с поэтом, писателем и публицистом Львом Рубинштейном, который буквально на днях получил премию «НОС» за свою книгу «Знаки внимания». Это очень известная фигура, и нам поможет организовать его приглашению в Вятку Борис Павлович. А сегодня у нас – Александр Чудаков. Я думаю, уже все прочитали его роман «Ложится мгла на старые ступени», и всем не терпится поговорить о нём.
Начнем мы с того, что познакомимся с филологом Александром Чудаковым. Филология – это то, чем он занимался всю свою жизнь. О филологе Чудакове нам расскажет Ольга Шебеко». Ольга Шебеко, студентка филологического факультета Вят.
ГГУ: «Александр Павлович Чудаков всю свою жизнь был потрясающим, совершенно уникальным филологом. Тем, кто не знаком с его филологическими штудиями, я попытаюсь показать, почему я с таким пафосом о нём говорю.
Он заявил о себе, ещё когда учился в институте, написав очень интересную дипломную работу. В своих воспоминаниях он пишет: «В классе 6- 7 я узнал, что существует такая профессия, при которой основным видом деятельности является чтение книг, и я понял, что буду заниматься именно этим». И, если честно, познакомившись с его трудами, я бы поставила его в один ряд с такими выдающимися советскими и российскими филологами как Бахтин, Лотман, Аверинцев, Гаспаров. Но при этом надо отметить, что и в советское, и в российское время он был, как это часто бывает, к сожалению, больше известен и популярен на Западе, чем в России. У этого есть свое объяснение. Дело в том, что чеховедение, в советское время особенно, носило характер идеологический, т. У Александра Павловича об этом в книгах нет ни слова.
Он пишет совершенно о другом, у него совершенно другой масштаб видения. В предисловии к своей самой известной книге (и при этом самой первой книге) «Поэтика Чехова» он писал, что «ближе всего мне целостное изучение художественных миров», т.
И вот эта широта, диапазон, масштабность свойственна всему его научному творчеству и вообще его взгляду на мир. Один из его коллег, Юрий Чумаков, вспоминает: «. Его профессиональное чувство, безусловно, включало в себя начало некоего поэтического созерцания и в то же время причастности к разнообразному, красочному, яркому, пластичному миру. В нём это было нераздельно. И, собственно говоря, это и отражалось на его видении писателей, классиков. Мир возможностей, который раскрывается перед каждым свободным человеком, его очаровывал. И он мог видеть эти неожиданности, эти нечаянные радости, он их мог угадывать и стремиться к ним навстречу.
Конечно, среди них свершаются и страшные, неожиданные, нелепые вещи, но это все происходит в том же – вот в этом мире». Первая фраза, которой открывается эта книга: сейчас самым распространенным научным взглядом, научной парадигмой является концепция целостного, структурного взгляда на произведение.
Эта его фраза вообще революционна. А он позволяет себе смело заявлять о том, что это – единственно правильный взгляд на вещи. И вот когда он пишет о Чехове (это 7. Метод у него – не самоцель, как это было у многих эпигонских в то время филологов, а это способ показать какие- то очень важные вещи. Допустим, он все ранние рассказы Чехова рассматривает с точки зрения того, как в них проявлен автор, т. Чудаков показывает, именно статистически, на цифрах, что начинал Чехов с того, что в его рассказах, может быть, вы помните, автор выражен очень явно, мы видим этого автора. Он постоянно обращается к читателям, даёт какие- то эмоциональные оценки происходящему.
И в течение буквально 5- 7 лет это всё сходит на нет. И Чудаков говорит о том, что у Чехова полностью меняется стиль повествования, и доказывает это математически. Но, повторю, главное для него – показать свою мысль, а не математику, на которой это всё строится. Он вводит новое понятие, объясняет, чем Чехов нас так привлекает, потому что Чехов – первый писатель, и практически единственный, в то время, по крайней мере, который строит своё повествование на объективных началах.
До этого был субъективный подход к описанию – произведение строилось, и всё события, пейзаж подавались с точки зрения автора. Или есть нейтральный стиль повествования, когда автор находится над описываемым миром и как бы сверху показывает нам происходящее.
Как пишет Чудаков, это такой взгляд, когда мы видим мир, созданный в произведении, с точки зрения героя, т. Чудакова, объективно. Это первый пример.
Второй пример. У него есть небольшая статья о поэтике Пушкина. Вообще, проза Пушкина вызывает большой интерес у филологов, и Чудаков, мне кажется, смог очень близко приблизиться к тайне, которая скрыта в прозе Пушкина. Он делает точные наблюдения над этой прозой. Говорит, что у Пушкина взгляд на мир равновеликий. Он смотрит на мир, условно говоря, либо с точки зрения неба, описывая небо, поле, лес, либо он описывает птичек и букашек. Это первое его замечание, которое меня очень сильно поразило, – равновеликость прозы. И второе, что было для меня открытием, – он пишет, что у Пушкина каждая фраза – это своя мысль.
В прозе других писателей мы можем увидеть: начинается абзац, первое предложение, и дальше весь абзац это предложение раскрывает, подтверждает, распространяет. У Пушкина такого нет, говорит Чудаков, каждая фраза – это что- то новое. И вот об этом своём взгляде на творчество Пушкина Чудаков и пишет. А сейчас немножко о принципах, которые были близки Александру Павловичу в его филологических штудиях. Во- первых, это внимание к мелочам, к каждой детали, т. То, что он сделал с прозой Чехова, – он взвесил каждое слово, насколько автор проявлен в этом слове. Представьте себе: все газеты, которые выходили в то время, он просмотрел!
К сожалению, эта работа не была доведена до конца. И потом, в книге «Ложится мгла на старые ступени» мы тоже видим это внимание к деталям, оно прорастает именно из его филологических занятий. Он видит, какое важное место занимает деталь в повествовании. Приведу пример из чудаковской биографии Чехова: «Бедность постигла семью, когда Чехову было 1.
Позже, оставшись в городе один, благодаря тогдашней таганрогской дешевизне и житью на хлебах, он не голодал. Но со всем остальным было туго. Приходилось ходить на урок в конце города в рваных сапогах по таганрогской грязи. Из гимназического мундирчика он давно вырос, полы не сходились, рукава были коротки. Он не мог внести постоянный залог в два рубля в городскую библиотеку, но забирал его обратно весной и снова вносил осенью, получив за урок». Понимаете, все эти детали взяты из каких- то писем Чехова, из дневников, из воспоминаний, и воссоздан мир Чехова во всей полноте, детальности, поэтому Чехов – предстаёт живым перед нами. Чудаков очень забавно относился к современному литературоведению, тому, что называется современным литературоведением.
Он очень не любил спекуляции, когда берётся какая- то деталь в произведении и на ней возводятся замки. Он очень смешно об этом пишет, о том, каково же современное литературоведение, и чем занимаются современные литературоведы: «В пьесе . Ольга “испуганно” ей на это указывает. Казалось бы, реплика говорит только о безвкусии этой мещанки.
Но современный (отечественный) филолог видит здесь глубокий интертекстуальный смысл, восходящий к городу Диту в “Божественной комедии”: “Фурии города Дита “бледны и кровожадны” и опоясаны зелёными гидрами. Текст пьесы, мы полагаем, даёт основания для сопоставления Наташи с фурией”.
Вот это он, конечно, высмеивал всячески и у себя не допускал никогда, все его положения очень доказательны, обоснованы, проверены и перепроверены. И в заключение, что я хочу сказать в качестве штриха.
Последние годы своей жизни, кроме чеховской библиографии, он работал над (он даже придумал новый жанр) «Тотальным комментарием к ”Евгению Онегину”». Это должно было быть нечто грандиозное и всеобъемлющее. Эту работу ему, к сожалению, тоже не дали докончить.
Очень жаль, её никто за него не сделает, российская филология многого лишилась. Спасибо».(Аплодисменты)Г. Большое спасибо Олечке, что она так интересно о самом главном нам сказала. Может быть, кто- то хочет высказаться по этому вопросу? Пожалуйста, Михаил».
Михаил Кадырли: «А можно вопрос? Доклад прекрасный, конечно.
Я вот что хотел спросить. И вот дальше вы сказали, что он о Пушкине писал, я читал у него небольшую статейку об отношении Чехова к религии. А вот что он ещё такого же глобального сделал как «Поэтика Чехова» в последние 3.